Есть ли благодать в Московской патриархии?

Есть ли благодать в Московской патриархии? И другие запутанные вопросы, порожденные советской пропагандой.

Осознав наличие ересей (Сергианства и Экуменизма) в Московской патриархии и согласившись с доводом о том, что МП может даже и не церковь, люди начинают задаваться вопросом: как это возможно? МП столь огромная. У нее столько прекрасных исторических церковных зданий. В ней много невинных и добрых людей. Тот или иной священник такой хороший человек. Что ждать от этих людей, особенно если они не понимают? Неужели эти люди отвержены Богом? Как это может быть, что Бог не спасет их?

Что касается красивых исторических зданий и многих икон, то все это создано нашими святыми предками, святые мощи многих из которых и находятся внутри этих же святых сооружений. Все это принадлежит русскому народу. Подобно тому, как во время Второй мировой войны, когда немцы вторглись и оккупировали значительную часть России, земля не стала немецкой. Также, и когда большевики вторглись в Святую Русь, церкви не стали советскими. Мы должны рассматривать их оккупированными чужими захватчиками. Ибо ничто не может быть более чуждо Церкви, чем богоборческий режим в его разрушительных устремлениях, в той или иной форме.

Когда мы рассматриваем современный русский народ, пострадавший от духовных лишений, удвоенных психологическими и физическими гонениями, имевшими целью ликвидацию его веры и замену ее «Советским человеком», мы, конечно, должны подходить со вниманием и сочувствием. Советская машина пропаганды много сделала для дезориентации, разочарования и разрушения последних огоньков веры в Российском обществе. Тем не менее, люди продолжали стремиться ко Творцу и искать внутренний мир. Даже в самых враждебных условиях они все еще искали Церковь. Видя это, Советский режим сделал немыслимое. Он создал то, что теперь зовется Московской патриархией. Кто мог представить, что неверующие и богоборцы могут прикидываться православными клириками, заботящимися о благосостоянии христианских душ? Но с точки зрения неверующих разве это не самый удачный и максимальныйпереворот? Сколько мы слышали случаев, когда люди ожесточались и теряли веру из-за поведения советского духовенства. Давайте считать такое «духовенство» не пастырями, заботящимися о спасении своей паствы, но скорее «контролерами масс», продолжающими работу своего хозяина, Сталина.

Все ли клирики МП агенты Советского режима? Скорее всего, не все, и это не по причине слабости или оплошности, но с умыслом. «Честное» духовенство, которое не участвует во «всеобъемлющем» плане, дозволено и даже желательно, если его деятельность протекает внутри границ, установленных его иерархией.

Это духовенство помогает “легализовать” МП на приходском уровне. Как часто доводится слышать от прихожан МП, что они до предела возмущены их патриархом Кириллом, прогнившим, по их словам, насквозь, но что приходской священник у них такой чудесный!? Так они остаются членами МП, заявляя, что молятся в церкви сами по себе, избегая нежелательных епископов или священников. Такая позиция полностью себя разоблачает. Люди, которые удовлетворяются таким положением, немедленно показывают два тревожных момента: 1) отсутствие у них православного образования (т. е. принятие протестантского менталитета), 2) уступчивость их духовенства в дозволении протестантского мышление внутри “православного” окружения.

И все же многие, внутри МП и вне ее, продолжают недоумевать: как такое количество людей, которые просто не понимают или не могут никуда больше пойти, могут быть не в Церкви. Если столь многие остаются в замешательстве, разве это их вина? Как можем мы судить их положение столь жестко? Безусловно, тот кто желает ввести в заблуждение, совершает больший грех. Но наше дело не судить, а рассуждать. Мы должны оставить суд над ними Богу. Но мы однако ответственны за установление ясности. Мы ответственны за нашу чистоту Веры и без-компромиссное пребывание в Истинной Церкви. И здесь опять мы можем приблизиться к правильному ответу, задав правильный вопрос: где доказательство того, что Бог спасет людей, пребывающих в ереси или вне Церкви, независимо от их числа?

Мы знаем, что Бог всемилостивый до такой степени, что мы не можем этого постигнуть ни в коей мере. Но в то же самое время мы знаем, что спасение через Церковь. Мы знаем, что Бог там, где ему поклоняются в Духе и Истине. Мы знаем, что мы должны прийти к познанию нашего Спасителя для того, чтобы быть спасенными. Знание о том, что Бог всемилостивый – факт, основанный на Священном Писании и учении святых отцов и Соборов Церкви.

Когда люди пытаются предсказывать Божественные решения и действия или пытаются поработить Церковь своим собственным нуждам, взглядам и целям, вводя новые учения, они своими действиями и по своей воле ставят себя вне Церкви. Есть ли у нас доказательство, что Бог все равно наградит этих людей и (или) их последователей своей милостью? Или мы просто стараемся расширить Божественную милость по нашему собственному «гуманному и справедливому» понятию? Делая это, не предвосхищаем ли мы суд Божий? Не ставим ли мы наш собственный суд прежде и выше суда Божия? По Промыслу Божию мы быстро видим, что даже благонамеренное мышление, которое тем не менее основывается на эмоциях, имеет свои корни в гордости. Как мы смиренно понимаем, что Бог может действовать так, как Он волит, также мы должны видеть, что мы явно переступаем границу гордости, когда предполагаем, что Он будет действовать так, как мы хотим.

У нас нет доказательства, что Божественное милосердие распространяется на тех, кто находятся вне Церкви. Основывая наше заключение на факте, мы приходим к осознанию того, что Бог дал нам Его непоколебимую Истинудлянашегодобраиспасения.

Если крещение в Церкви, жизнь по христианским заповедям, не имеют значения в деле нашего спасения, тогда всякий смыл жизни распадаетсяи низводится на уровень слов Пилата: “Что есть истина?” Конкретнее, когда новомученики Российские отказывались предать Истину (т.е. Веру) и отказывались признать ересь сергианства и ново-организованную советскую церковь под угрозой смерти, неужели они умирали напрасно? Развеэто неимело никакого значения? Если так, то что сказать о тех, кто предавал и кто преследовал новомучеников?

Назовем ли просто их зверства “преступлениями ненависти” или “преступлениями против человечества” и при этом все же как-то признаем их новые ереси, и учреждения какими-то отделено спасительными и богоносными? Допущение такого мышления предаетсаму цель нашего бытия. Если новомученики сохранили Веру и Церковь Российскую в катакомбах, тогда Советская церковь (Московская патриархия) – не Церковь Российская, а новообразованная организация, основанная на компромиссе с богоборческим режимом. И потому ее члены находятся вне Церкви Христовой, независимо от их степени осознания этого факта и от их числа.

Итак, остается вопрос: что будет с этим множеством “невинных” при таких условиях? Можем ли мы сказать, что они все будут прокляты? Нет, мы не можем вынести такой вердикт по той же самой причине, что не можем сказать, что они будут спасены по Божественной милости. Однако, мы можем и должны сказать, что они не в Церкви. Это жестоко? Нет, напротив это милосердно. Жестоко и греховно с нашей стороны говорить этим людям что-либо кроме правды, и тем самым утверждать их в их путанице. Почему? Да потому, что из-за нашего опасения кого-то обидеть мы препятствуем остальным прийти в Истинную Церковь. Более того, если мы твердо не защищаем исповедание новомучеников, не занимаем ли мы позицию компромисса (т. е. крипто-экуменизма)? Компромисс не должно путать с икономией. Икономия есть средство, где пастырское рассуждение используется для того, чтобы приводить людей ко спасению (т. е. в Церковь). Компромисс – это предательство Веры, полное признание разделенности истины по обеим сторонам вопроса, объявление о несуществовании одной Истины, Истинной Церкви. Это отводит людей от Церкви. И это центральная тема экуменизма.

Здесь вновь, как обсуждалось ранее, можно запутаться из-за неправильно поставленного вопроса. Зачем заниматься выяснением того, что случится со множеством? Ко всему ли этому множеству, мы проявляем заботу, или мы знаем определенных близких (дорогих) нам людей из этого множества? Эти дорогие нам люди не ищут “мира (Святого Духа) и не гонятся за ним”? Не предпочитают ли они церковную структуру, чтобы удовлетворять определенные поверхностные нужды, но у них нет усердия (т. е. “соли”) к вопросу и различения видимых заблуждений, стоящих перед ними?

Не находят ли они, что легче следовать за множеством, чем подвергать вопросу его правдивость? Так, вероятно, нам следует начать с того, чтобы спрашивать особо, что случается с такими людьми с каждым по отдельности и по определению, чем нащупывать общие ответы в отношении аморфного и в определенных аспектах не поддающегося определению коллективного целого. Разве Пастырь не заботится и об одной заблудшей овце? И разве не заботится Он о каждом из нас и не судит ли нас каждого индивидуально? Мы не судимы «массово». Мы судимся в соответствии с тем, как каждый из нас использовал данные ему «таланты». Действительно, Он любит каждого из нас больше, чем мы любим себя. И в целом Он любит все Его творение более, чем мы можем постигнуть, не говоря уже о том, что мы думаем нас касается.

Теперь мы знаем, что в последние времена любовь к Богу охладеет. Не потому ли мир придет к концу, что большинство отступят? Возможно ли, что никто из дорогих нам не будет среди тех отступников? Думаем ли мы, что никто не будет помещен по левую сторону от Спасителя во время Страшного Суда, как он предсказал? Предполагаем ли мы, что никто из вставших по правую сторону, не будет иметь дорогих для него, стоящих по левую? Как это случится? Не есть ли наш Спаситель вся любовь и вся милость? Во истину, но в Его любви ко всем нам Он не заставляет никого из нас любить Его. Мы имеем великую свободу выбора. Мы можем выбрать, любить Его или нет. Те, которые слева, окажутся там по их собственному выбору во время их земной жизни. И это не то, что Он не распространил или не мог распространить свою милость на этих людей. Это они сами отвергли Его милость.

Есть только одна Церковь Христова. Мы знаем, что спасение находится в ней. Вопреки тому, что можно желать спасения по-другому, мы не можем утверждать, что спасение может быть как-то найдено вне Церкви. Такое суждение принадлежит только одному Богу. Настоящий вопрос сейчас начинает окончательно выкристаллизовываться: что мы можем сделать, чтобы помочь нашим дорогим братья и сестрам прийти к познанию Истины? Что мы можем делать, это молиться о их просвещении и спасении, и в то же самое время являть собою христианский пример для других.